Евровидение, как иллюстратор трендов

Забавно, насколько предсказуемым стал конкурс «Евровидение», если это шоу фриков можно вообще назвать конкурсом. Ведь по сути, последние годы победитель практически предопределен. 

В 2014 году победителем Евровидения стала Кончита Вурст. Заслуга голоса и таланта? Не думаю. 

В том же 2014 Шотландская епископальная церковь разрешила венчать гей-пары, Леа Ти – транссексуал, который был мужчиной, а стал женщиной – стала лицом L’Oreal. Это первый случай, когда косметический бренд стал сотрудничать с транссексуальной моделью. Брюс Дженнер, отчим Ким Кардашьян, представитель популярной тогда и сейчас семейки жопогигантов американского шоу-бизнесса тоже решил сменить пол и превратиться в бабу в том же 2014 году. Думаю, продолжать список не стоит – все итак ясно. В 2104 в тренде были геи и трансы, вокруг них началась особенная шумиха. Сейчас она немного поулеглась, субъектами без пола сегодня уже мало кого удивишь, но тогда это была сенсация, причем модная сенсация, трендовая и хорошо продаваемая. Стоит ли удивляться, что победителем Евровидения стал транссексуал или как правильно назвать Кончиту?

В 2015 на Евровидении победил швед Монс Сельмерлёв.

Про него известно, что он бисексуален, активно защищает права ЛГБТ, и был признан «Мужчиной года» каким-то ЛГБТшным журналом. В сети без труда можно найти многочисленные фото, где он целуется с мужчинами. В общем, от курса отклоняться не стали.

В этом году победила Нетта Барзилай. 

Первое, что бросается в глаза – ее внешность. Толстый фрик. За последние два года толстые просочились во все сферы, куда только можно: на подиумы, в журнал Sports Illustrated, и даже Playboy. Одним словом, толстые сейчас в почете. И надо же, победительницей становится именно такая участница!

Нет, я вовсе не против фриков, геев, трансов и толстых. Я против нечестной борьбы. Раз уж вы назвали Евровидение конкурсам, почему же он стал таким предсказуемым и напрямую зависимым от диктуемых извне трендов?